Примечание: Этот текст переведен через Deepl с английского перевода венгерского оригинала. Библейские цитаты переведены с английской версии Douai-Rheims. Перевод может быть неточным. Английский и немецкий переводы проходят корректуру.
1. Религия
Кто сегодня говорит о религии? Эпоха религии закончилась, и человечество движется к новым идеям.
Об этом говорят противники религии уже несколько сотен или тысяч лет, а религия все еще здесь, жива и постоянно набирает новые обороты, причем нередко там, где ее считали почти похороненной. Причина этого в том, что религия – настолько серьезный вопрос, настолько глубоко укорененный в самой природе человека, что даже если ее голос на какое-то время замолкает, она всегда появляется вновь и заявляет о своих естественных правах.
Религия всегда была и будет, пока человек живет на земле. Ибо каждый человек, не слепой и не безумный, по необходимости рано или поздно должен задаться вопросом: откуда берется мир? Куда уходит жизнь? И в чем причина, цель, смысл всего происходящего? И как только человек начнет искать эти вопросы, он не найдет на них серьезного ответа, кроме того, который ведет к Богу и является основой религии.
Образованный человек может существовать без религии.
Если он насильно заглушает в себе голос разума, ищущего ответы на великие вопросы, то человек действительно может какое-то время существовать без религии. Однако это свидетельствует не об образованности, а об интеллектуальной бедности, об узости мышления, о недостатке смелости, которая зачастую лишь произвольно сужает интеллектуальную ориентацию. Однако история показывает, что именно наиболее культурные и глубокие умы искали решения мировоззренческих вопросов, и большинство из них нашли их в христианской религии. Поэтому никто не вправе видеть в религии недостаток образования.
Наоборот, подозрительно, что именно полуграмотные люди в противовес религии ссылаются на собственную большую образованность. Как мало среди истинно образованных людей нерелигиозных, так часто встречается пустоголовое кичение неверием среди малообразованных или односторонне образованных (например, в области техники), а более всего – в рядах совершенно необразованных крикунов. В большинстве случаев безрелигиозность – это признак бездумности, великосветскости, интеллектуального подросткового возраста.
Религия убивает радость жизни.
Действительно, религия не позволяет безудержно и бессовестно потакать нашим инстинктам. Религия сдерживает наши страсти, ставит пределы нашим чрезмерным желаниям. Но она же охраняет и самое ценное сокровище социального сосуществования – нравственность и взаимное уважение прав.
Горе человеческому обществу, если бы каждый мог делать все, что ему заблагорассудится! Если бы вор был волен воровать, тиран – быть жестоким, умный и хитрый – охотиться на ближнего, вышестоящий – злоупотреблять подчиненным положением других по своему усмотрению, муж и жена – потакать своим желаниям и попирать супружескую верность, дети – совершать разврат и безнаказанно забывать о своем долге благодарности и уважения к родителям. Безудержное стремление к радостям жизни выгодно только растратчикам, грабителям и злодеям, а не честным людям.
Есть, однако, особая радость жизни: радость доброй совести, мир любви к Богу и любви к людям и блаженная уверенность в надежде вечной жизни, которая, хотя и не так шумна, как чувственные удовольствия, но все же является более глубокой, истинной, возвышающей радостью, чем все мирские наслаждения. И религия – истинная мать и носительница этой радости.
[…]
Бог не нуждается в моем внешнем преклонении перед Ним.
Он не “нуждается” в этом, это правда, но вы нуждаетесь в этом, у вас есть обязанность. Королю, князю или правителю не нужно, чтобы вы оказывали ему почтение, когда предстаете перед ним, но он может потребовать, чтобы вы оказывали ему почтение, и оказывали его в такой форме, в какой он пожелает и как того требует закон.
Не Бог требует от вас внешнего проявления уважения, а разум и мораль, честь и божественный закон, которые требуют обязательного выражения чувства покорности и послушания.
[…]
Каждая религия говорит, что она правильная, как же мне убедиться, какая из них правильная?
Мы согласны с тем, что зачастую человеку приходится много учиться, чтобы найти существенную разницу между ложными и ошибочными религиями и истинной религией. Воспитание, окружение, предрассудки, воспринятые без критики, часто сильно затрудняют поиск. Но объективно невозможно, чтобы Бог сделал истинную религию такой неузнаваемой и не дал ей таких отличительных знаков, по которым ее можно было бы распознать и отличить от заблуждения.
И действительно, тот, кто серьезно исследует, кто бесстрастно изучает католическую религию и другие религии, придет к признанию единой истинной Церкви почти с непогрешимой уверенностью. О том, что это за отличительные признаки, речь пойдет ниже.
Мы поклоняемся одному Богу, независимо от того, в какую церковь мы ходим.
Правда, из того, что мы поклоняемся одному Богу, не следует, что не имеет значения, как мы Ему поклоняемся и что считаем Его откровением и повелением. Иудеи и мусульмане поклоняются одному Богу, но это может быть не одно и то же, будь я иудеем, мусульманином или христианином. Точно так же не имеет значения, служу ли я, будучи христианином, Богу и поклоняюсь Ему в рамках католической религии, которая полностью аутентична и основана на Божественной воле, или в рамках, которые в большей или меньшей степени противоречат Божьим установлениям.
Тогда получается, что все прокляты, а спасены только католики?
Это опять-таки не следует из сказанного выше. Ибо одно дело, является ли религия сама по себе истинной и единственно правильной, а другое дело, что не может быть людей, которые, хотя объективно и ошибаются, но ошибаются не по своей вине, и поэтому их ошибка не имеет морального значения. Тот, кто придерживается ошибочной религии не по небрежности, не из презрения или упрямства, а стал жертвой добросовестного заблуждения, не совершает тем самым греха и не проклят за него.
Поэтому пусть каждый человек остается в той вере, в которой он родился”.
И опять же, это не следует из сказанного выше. Напротив, святейший долг каждого человека – в меру своих сил и возможностей искать истину, откровение и волю Божию, то есть истинную религию, и, найдя ее, следовать ей, преодолевая все препятствия. Но если он не по своей вине остается в заблуждении, он не грешит. Если же, напротив, он познал истину и не следует ей, то он тяжко грешит, и за это может быть проклят.
[…]
2. Бог
[…]
Можно ли доказать существование Бога только разумом? Без Писания и откровения?
Конечно! Нужно лишь логично и последовательно применить принцип достаточного основания и причинности к величайшим фактам Вселенной и жизни. Правда, так называемые философские аргументы, которые здесь приводятся, рассчитаны только на философски подкованные умы, остальных же скорее увлекут аргументы, взятые из физического мира (см. с. 48 и далее).
1. Существование Бога доказывается прежде всего самим фактом существования. Вся необъятная сфера бытия трубит о существовании Бога. Что есть вещи, даже целый мир, существование которых условно, существование которых не имеет ничего общего с его определением. Который, следовательно, мог бы никогда не существовать. Ситуация могла сложиться так, что он никогда не существовал.
Нет никаких причин, почему та или иная частица, та или иная травинка или листик, песчинка или даже человек должны обязательно существовать; почему законы бытия и мышления должны быть поколеблены, если бы этот комар никогда не появился на свет или даже если бы наша солнечная система никогда не образовалась. Все зависит от мелочей, и комаров в мире могло бы быть на миллион больше или меньше.
Как же получается, что эти вещи, существование которых не входит в их сущность, существуют? В миллиардах и миллиардах? Вещи, существование которых не является логической необходимостью? Вещи, которые с таким же успехом могут быть несуществующим небытием? Здесь кто-то, какая-то высшая сила, решила, должны ли вообще существовать эти вещи, должен ли мир возникнуть и развиваться! Это логическая необходимость. Ведь ничто не может быть без достаточного основания, а здесь само существование таково, что само по себе не имеет достаточного основания!
Этот глубоко философский аргумент, возможно, не всем понятен сразу. Ведь для того, чтобы понять его в полной мере, требуется определенная глубина мысли и дисциплина. Но тот, кто способен вникнуть в этот ход мысли, найдет в этом единственном аргументе самое неопровержимое доказательство существования Бога.
2. Существование Бога подтверждается также внутренним сущностным несовершенством вещей. То, что одна вещь “такая”, а другая “такая”, означает, что одна вещь представляет собой одну степень, вид или оттенок бытия, а другая – другую степень, вид или оттенок бытия. Но ни то, ни другое не представляет всего бытия, всего совершенства бытия. Ни одна из них не может сказать о себе: Я есть само бытие; я существую потому, что я – существо настолько абсолютно совершенное во всех отношениях, что моего совершенства не может не хватать даже для действительного и необходимого существования. Нет, одна вещь воплощает только это, другая – только ту ничтожную долю бытия. Итак, если кто-то или что-то не обладает теми или иными качествами в силу своего бытия, то кто определил для него, что и какую долю совершенства бытия он должен получить и представлять? Что один должен быть таким, а другой таким? Что одно должно быть духом, другое – материей; и если материей, то живой или неживой? И если живое, то растение, животное, человек? Если животное, то одноклеточный ли это организм, или насекомое, или пресмыкающееся, или птица, или млекопитающее? Если растение, то трава, или злак, или кустарник, или дерево? И какое дерево?
Каждый вид – это то, чем был его непосредственный предок, корень, от которого он произошел; это верно, но это не решает вопроса, а только отбрасывает его в сторону. Кто сделал так, что в мире вообще существует столько степеней, столько видов, такой широкий диапазон бытия? Если вы скажете “случайность”, то сойдете с пути логических рассуждений, потому что случайности не существует. Определителем степеней бытия, раздатчиком огромной сокровищницы бытия может быть только мудрое и могущественное Бесконечное Существо – Творец.
3. Но и это еще не все. В этом мире все подвержено постоянным, закономерным изменениям и развитию. Они переходят из одного состояния совершенства в другое, принимают форму одного существования и теряют форму другого. Каждое движение, каждый рост, каждое развитие, каждое действие, каждое слово и мысль – это изменение. Но если все вещи в этом мире изменяются, то все вещи обязательно конечны и сотворены. Почему? Потому что несотворенное, бесконечное существо никогда и ни в чем не может измениться: ведь у него всегда все одинаково, бесконечно и совершенно. Иначе оно не было бы бесконечным существом. То, что существует само по себе, всегда и обязательно таково, каково оно есть: вечно одно и то же и столь же бесконечно совершенное.
Если бы природа существовала сама по себе, то и порядок природы был бы сам по себе и неизменным, ибо он принадлежал бы к сущности вещей. Но он не неизменен, ибо человек может изменить его тысячу раз, хотя и в малой степени. Значит, этот мир не есть сам по себе, а относится к бесконечному Бытию, стоящему над ним.
4. Существование Бога доказывается также многообразием вещей. То, что является бытием само по себе, не может быть многим, а только одним, но в этом единстве оно абсолютно велико и совершенно. Конечные сущности разнообразны именно потому, что все они конечны, и ни одна из них не исчерпывает всей полноты бытия. Если бы мир был тождественен Богу, то он мог бы состоять только из одного атома, или, правильнее сказать, не из одного атома, а из одного божественного существа, потому что сам атом уже означает материю, а значит, сложность и пространственность, а значит, ограниченность и несовершенство.
Кто может сказать это, глядя вокруг себя и видя поразительное разнообразие существ, миллионы небесных тел, миллионы живых и неживых существ на каждом из них, а в одной пылинке – бесконечное множество атомов, и даже внутри одного атома – миллиарды электронов, протонов и нейтронов?
Пантеизм – это величайшая невозможность именно потому, что он принимает за единое то, что очевидно много; что не только не едино, но и бесчисленно, необъятно, безумно многообразно.
Это все философские аргументы. Но можно ли доказать существование Бога на основе естественных наук?
Да, и опять-таки несколькими способами.
Мы уже говорили об удивительной упорядоченности мира. Откуда берется этот порядок? Не может быть простым совпадением, что две или три молекулы водорода подчиняются совершенно одинаковым физическим и химическим законам. Тем более не может быть случайностью то, что столько молекул водорода, сколько их существует в мире и во Вселенной – несказанное, невообразимое количество – все без исключения подчиняются одним и тем же законам! На Солнце и на Сириусе, в капле воды и во всем Млечном Пути, везде! Ни один из них не освобожден от правила, от приказа высшего, реально действующего, нерушимого повеления и закона!
Кто сделал так, что в мире существует естественный закон и даже бесконечная цепь естественных законов? Кто сделал так, что все существа, живые и неживые, земные и небесные, должны следовать этому порядку и подчиняться этим естественным законам?
Неужели этот порядок возник сам по себе? Такое предположение было бы величайшим распятием, издевательством и бросанием в мусорную корзину человеческого разума! “Сам собой” означает “случайно”. Случайно, то есть на нулевой основе! Случайно даже десять камешков не выстроятся в ряд, не говоря уже о тысячах миллиардов раз тысячах миллиардов камешков, гор, солнц, атомов и молекул! Там, где речь идет об устройстве такого огромного масштаба, отрицать причину этого устройства – значит отрицать сам разум, вообще отказаться от мышления. […]
[…]
Мир и его порядок были созданы силами природы.
Это все равно, как если бы кто-то сказал: часы созданы не часовщиком, а силами самих часов: пружинами, колесами и стрелками. Сражения Наполеона велись не Наполеоном, а законами войны. Силы природы” лишь выполняют то, что запланировал и вложил в них высший разум и воля. Силы природы действуют вслепую: гравитация, притяжение, электричество, магнетизм и т.д. Но здесь речь идет не о силах, действующих вслепую, а об удивительном порядке, целенаправленности, тысячемиллионной гармонии, собранности, взаимосвязанности этих сил, которые невозможно объяснить, ссылаясь только на природные силы. Не гравий, не известь и не кирпичи строят дом, а архитектор, который его проектирует, и мастер-строитель, который его строит.
Если это видно уже в малом человеческом труде, то тем более в чудесном, тысячекратно скрытом порядке и целеустремленности творения!
[…]
Зачем Бог создал мир, если он ему не нужен?
Действительно, Бог создал мир не потому, что он был ему нужен. А потому, что от переполнявшей его любви хотел поделиться с другими своим вечным и бесконечным счастьем. Поэтому он создал разумные существа, а все остальное – для того, чтобы служить разумным существам.
Вера стремится все объяснить чудом, а наука не знает чудес.
Большая ошибка! Было бы величайшим чудом, если бы можно было объяснить Вселенную без творения. Ни одна наука не смогла этого сделать. Не творение является чудом, а сам мир – это одно гигантское чудо, для которого творение – самое естественное, более того, единственное естественное и приемлемое объяснение.
Если существование Бога столь очевидно, то как же получается, что многие люди не верят в Него?
В большинстве случаев неверие происходит не от ума, а от сердца; люди не хотят верить, потому что вера влечет за собой неприятные последствия и устанавливает строгие нравственные заповеди, и поэтому многие избегают очевидности основных постулатов веры. Причем не только явные злодеи и отступники, но зачастую и люди во всем остальном утонченного ума и научно образованные. Почему? Потому что и они боятся обязательных последствий веры в Бога: обязанностей покорности, смирения, служения Богу. Или потому, что они настолько погружены в мирские дела: науку, политику, приобретение богатства, развлечения, что, так сказать, “слишком заняты”, чтобы заниматься Богом и религией.
Есть ли у нас другие виды аргументов в пользу существования Бога?
[…]
Существование Бога подтверждается и духовной жизнью человека. Человек имеет не только тело, которое живет и размножается, и не только органы чувств, которые способны к определенному чувственному восприятию, но и душу, духовность. У него есть душа, которая в своей специфической деятельности внутренне независима от пространства, от материи и ее ограничений. Ведь человек не только видит, слышит, осязает, как животное, но и мыслит, волит: создает и анализирует понятия, творит абстрактные идеи, выводит, вычисляет, изобретает, размышляет, ищет причины, судит, создает интеллектуальные шедевры. А на уровне воли он во многих случаях свободно выбирает между добром и злом, между добродетелью и пороком, между любовью и ненавистью, между восторгом и осуждением, и самое главное: он чувствует в себе голоса и упреки своей совести. Он ощущает в себе нравственный закон, как ощущают его все люди с начала мира.
Откуда все это берется? Из материи дух не может развиться, так же как живое существо не может развиться из неживого без творческого вмешательства. Здесь только соответствующее творческое существо может объяснить факты.
[…]
Если душа может начаться, то она может и закончиться, то есть она не обязательно бессмертна.
Это очень неверный вывод. Душа могла начаться, более того, она должна была начаться, иначе она не могла бы существовать сегодня. С другой стороны, если она существует, то, как мы видели выше, у Бога нет причин прекращать ее существование. Поэтому то, что что-то началось, не обязательно означает, что оно должно закончиться. Жизнь и существование – это не сосиска и не кусок ткани, поэтому мы обязательно должны представлять их как имеющие два конца.
[…]
Может быть, у нас есть и другие аргументы в пользу Бога?
Существуют так называемые моральные аргументы в пользу Бога, а именно аргумент в пользу Бога, вытекающий из естественного морального закона. Каждый человек имеет в себе знание о различии между моральным добром и злом и убежденность в том, что этот закон обязателен для исполнения независимо от каких-либо человеческих законов, выгод или вреда. Этот нравственный закон и его обязательная сила могут проистекать только из того, что Творец нравственного порядка уже заложил нравственный закон в души каждого из нас при сотворении мира. Ни этот закон, ни общее согласие человечества с тем, что этот закон может быть только делом рук высшего Существа в нас, не могут быть объяснены иначе, как Богом-Творцом.
Если Бог добр, то почему он причиняет столько страданий и боли своим детям?
Это, несомненно, большой и сложный вопрос. Но на него можно ответить, исходя из принципа, что страдание обладает огромной нравственной силой. Оно очищает, облагораживает, разочаровывает в мире, предупреждает нас о нашей слабости, о нашем собственном падении и о величии Бога, заставляет нас серьезно задуматься и проверить себя, осознать весь ужас вечных мук, которым подвергает себя тот, кто забывает Бога, и, наконец, дает нам возможность искупить свои грехи.
В чем же я согрешил, что Бог наказывает меня?
Во-первых, из сказанного выше ясно, что страдания имеют характер не только наказания, но и воспитания и возвышения. Во-вторых, мало кто может сказать о себе, что ему не нужно искупать вину перед суверенитетом Бога, которого он обидел. То, что некоторые люди считают себя совершенно невиновными, обычно объясняется лишь тем, что они очень сильно притупили свою совесть и, возможно, даже не считают тяжкие грехи серьезным делом. “В чем я согрешил?” – самонадеянно спрашивает он, не помня, что во многих случаях он мог пренебречь своими религиозными обязанностями, оскорбить и обидеть ближнего в его честь, дать повод к греху другим, тяжко согрешить мыслью, словом, делом против 6-й заповеди и т.д. И тогда он рассуждает о том, “в чем же он согрешил?”.
Если Бог справедлив, то почему Он часто допускает, чтобы невинные и добрые страдали, а злые правили?
Потому что Бог хочет вершить высшую справедливость над людьми не на этой земле, а в следующей жизни. Он позволяет добрым людям страдать именно потому, что они приобретают заслуги для вечной жизни, как и Сам Христос, самый лучший и невинный, тоже пострадал от рук злых и умер в страшных муках на кресте за людей. Но Он часто позволяет нечестивым получать удовольствие от своих грехов, потому что в следующей жизни их все равно ожидают страдания более ужасные и невообразимые, чем любой человеческий ужас. Бог вечен, у Него есть время вершить правосудие: возвышать и прославлять невинных, унижать и уничтожать нечестивых.
Как может существовать Бог на небесах, если Он может молча терпеть вопиющие несправедливости, убийства, богохульства, которые происходят изо дня в день?
На этот вопрос мы уже ответили выше. Кроме того, можно ответить и так: Бог часто допускает видимое торжество зла на земле именно потому, что хочет дать своим последователям возможность проявить высшую степень героизма, выстоять в качестве мучеников и исповедников веры, а значит, в совершенстве следовать за Христом, Господом нашим. Не будем забывать, что и Господь Иисус, и Дева Мария, и апостолы страдали и были явно побеждены нечестивцами. Кто может сказать, что их страдания и унижения не были высшей и великой победой?
Для добрых людей крест и Голгофа – это путь к воскресению!
3. Человек
[…]
В чем состоит существенное различие между рациональным и иррациональным существом?
В том, что разумное существо занимается интеллектуальной деятельностью, которая не ограничена рамками материи и поэтому не может быть объяснена простым чувственным познанием. Так, человек мыслит в строгом смысле этого слова, т.е. придумывает понятия, даже абстрактные и универсальные, выносит суждения, делает выводы, анализирует и обобщает, занимается наукой и искусством, изобретает, вычисляет, создает шедевры, различает моральное добро и зло. Кроме того, человек свободен выбирать, принимать решения, проявлять свою волю, бескорыстно и самоотверженно любить. Все это не может быть объяснено одними лишь материальными формами и чувствами, а требует в человеке жизненного принципа, активность которого выходит за пределы активности, строго пространственной и ограниченной материей. Но где есть надматериальная деятельность, там должен быть и надматериальный принцип жизни, и этот надматериальный принцип жизни называется духовной душой. Тщетно искать вышеупомянутую деятельность у животного.
[…]
Человеку дают существование его родители, поэтому душа также создается в процессе деторождения.
Душа возникает при деторождении, но не в результате деторождения. Материальные процессы не могут породить духовный продукт, то есть продукт, принципиально превосходящий материю. Душа всегда создается непосредственно Богом, но в тот момент, когда материальный компонент, способный к одушевлению, – оплодотворенная яйцеклетка – создается путем деторождения.
Не странно ли, что Бог ставит сотворение души в зависимость от процесса деторождения?
В этом нет ничего странного, если Он так пожелал и распорядился. Душа овладевает телом, когда тело становится пригодным для этого. А оно становится пригодным по Божьей воле через процесс деторождения.
Почему душа человека бессмертна, а душа животных и растений – нет?
Потому что человек обладает духовной душой, то есть душой, которая находится над материей и внутренне независима от нее. Поэтому нет причин, по которым она должна быть уничтожена при отделении от тела, как это происходит с животными и растениями.
Что же происходит с душой в момент смерти?
Когда она перестает быть единой с телом, она обретает самостоятельное существование; она продолжает мыслить и волить, радоваться или страдать, но теперь уже независимо от тела, от чувств, от земных ощущений.
Возможно ли это?
Ничего невозможного в этом нет. Даже в момент соединения с телом душа была фактическим фактором жизни мысли и воли, а значит, более важной и высшей частью нашего человеческого бытия; поэтому нет ничего невозможного в том, что эта душа и после отделения от тела не может продолжать свою духовную деятельность, свою отдельную жизнь.
Так будет ли существовать загробная жизнь для души, даже если телесного воскресения не произойдет?
Конечно. О телесном воскрешении мы знаем только из откровения, тогда как о выживании души после смерти можно свидетельствовать независимо от откровения. И действительно, на этом основании язычники верили в выживание и жизнь души за пределами могилы. Хорошо известно, что у всех сколько-нибудь культурных народов существует вера в загробную жизнь. […]
Если Бог хочет нашего спасения в загробной жизни, то почему он дает нам столько искушений? Почему тогда вера и чистая жизнь так трудны?
Потому что Бог не хочет просто бросить спасение в наши руки, как подарок нищему, а хочет, чтобы мы трудились для этого по Его милости. Тот, кто задумывается о том, что значит обрести вечное и бесконечное счастье в следующей жизни, не может считать нравственную борьбу, жертву или заботу в жизни слишком высокой ценой.
Но таким образом многие оказываются проклятыми. Как же Бог может быть добрым, если Он может бросить своих детей в вечный огонь?
Наказание вечным огнем – это действительно самая шокирующая, самая серьезная доктрина во всей религии, и понять ее можно только в том случае, если иметь в виду следующее:
1. Бог не только бесконечно милосерден, но и бесконечно свят и справедлив, поэтому Он должен бесконечно ненавидеть грех и наказывать его, если он совершен.
2. Бог не принуждает никого к проклятию, но дает каждому человеку достаточную силу благодати, чтобы преодолеть искушения, искупить грехи, которые он мог совершить через раскаяние, снова получить Его благодать и таким образом спастись. Бог не принуждает никого к греху, как учил Кальвин, но желает привести каждого к познанию истины и спасению. (1 Тим. 2,4) Поэтому, кто будет проклят, тот будет проклят по своей вине.
Существуют сотни миллионов язычников, которые даже не знают истинной веры. Неужели все они прокляты?
Ни в коем случае! В ад попадут только те из язычников, кто остался вне истинной веры по своей вине, кто тяжко согрешил против естественного нравственного закона и так и не раскаялся в этом.
Естественно, что среди язычников это происходит гораздо легче, чем среди христиан, и мы должны сделать все возможное, чтобы как можно скорее привести всех язычников в лоно Христово. Бог желает спасения всех (1 Тим. 2,4). […]
Почему Бог, по крайней мере, не создал тех, о ком он предвидел, что они будут прокляты?
Потому что, определяя творение, Он не мог руководствоваться теми, кто заведомо стал Его врагом; Он не мог вознаградить нечестивцев, не создавая их из незаслуженного милосердия. Он создал людей и предоставил им самим решать, хотят ли они спастись или нет. Пусть тот, кто выбирает проклятие, смотрит на себя, а не на Бога.
Загробная жизнь – это красивая мечта, но правдива ли она?
Почему она должна быть мечтой, а не реальностью? Может ли существовать только этот узкий маленький мир, в котором передвигаются в этой жизни? Странная мысль, что истинным может быть только то, что находится в пределах нашего крошечного земного кругозора.
Загробная жизнь реальна, ибо невозможно, чтобы мудрый и справедливый Бог создал духовные существа, каковым является человек благодаря своей душе, а затем уничтожил их смертью тела без всякой причины и необходимости. Зачем же Он тогда создал его? Зачем Он воссиял перед ними надеждой на вечное, непреходящее и истинное счастье? Зачем же Он допускает, чтобы на земле царила несправедливость и страдала честь? И что это за Бог, который создает своих детей только для того, чтобы уничтожить их, когда они, пройдя через все испытания жизни, ни в чем не нуждаются? Если есть Бог истинный, мудрый, добрый – а он есть, – то загробная жизнь, выживание человеческой души после смерти так же несомненны, как и существование Бога на небесах.
Но то, что мы справедливо выводим из атрибутов Бога, во сто крат предстает в новом свете благодаря откровениям Христа. Христос учил вечной жизни, и Он не может не зажечь в душах людей учение: “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир (на этой земле), а душу свою потеряет?” Он подробно описывает последний суд, на котором Он, как Судья мира, решит вечную судьбу каждого человека: праведников Он приведет к “жизни вечной”, а нераскаявшихся грешников ввергнет в “огонь вечный”.
Тот, кто не считает Христа лжецом, должен верить в грядущий мир и в вечную жизнь.
[…]
Я верю в переселение душ.
Значит, вы верите в то, чему нет ни малейших доказательств, для чего нет ни малейшего основания ни в разуме, ни в откровении. В переселение душ верят только некоторые примитивные языческие народы, те, которые считают, что человек приходит в мир сначала обезьяной, кошкой, лошадью, ослом, потом тем или иным человеком, а потом другим человеком. Это все логический бред. Разумное существо не может прийти в мир в виде животного, а тот или иной человек не может существовать в виде другого человека: ведь тогда он уже не будет этим человеком.
Кроме того, этот наивный миф находится в открытом противоречии с Откровением, поскольку, согласно Слову Божьему, человек получает в грядущей жизни свою вечную награду или наказание на основании этой жизни, а значит, не живет после этого другой жизнью на земле!
4. Откровение
Достаточно верить в личного, всемогущего Бога, Творца мира. Вера в откровение и религии с доктринами излишня.
Все зависит от того, действительно ли откровение от Бога имело место и может быть признано таковым после соответствующего исследования. Если да, то верить в него и следовать именно той религии (не “религиям”), которая должным образом сохраняет и провозглашает эти откровения, – серьезнейшая обязанность каждого. Никто не может сказать и государству: “Я признаю государство, но мне безразличны его законы и требования!”
[…]
Откуда я знаю, что Евангелия являются надежными историческими источниками?
Прежде всего, это историческая достоверность того, что Евангелия действительно происходят от современников Христа. Это долгое время отрицалось немецкой неверующей библеистикой, но убедительная сила фактов заставила отступить одного из ее главных лидеров, самого Адольфа Харнака. Жизнь, слова и поступки Иисуса проходили на виду у всех, и если бы евангелисты не передали их достоверно, современники, несомненно, выступили бы с резким протестом. То огромное уважение, с которым современники принимали эти Евангелия, не вступая в споры, поднимает их высказывания с уровня просто индивидуальных высказываний до универсального свидетельства целого народа и даже великого всемирного движения.
Более того, само повествование евангелистов несет на себе неповторимую печать честности и правдивости, настолько, что исключает какие-либо сознательные или бессознательные искажения. Авторы Евангелия внимательно наблюдали и знали описываемые ими события, у них было достаточно возможностей подтвердить каждую деталь прямыми свидетельствами. То, что они сознательно стремились к неправде, исключается тем соображением, что это не могло быть в их интересах, так как они не могли извлечь никакой пользы из евангельских повествований, напротив, они только подвергались сильным гонениям со стороны язычников и иудеев-фарисеев. Три из четырех евангелистов были замучены за то, что они написали, как и сотни и тысячи других людей, отдавших свои жизни и кровь за истинность Евангелий, за изложенные в них учения и события.
Если и есть какой-либо документ, подлинность и историческая достоверность которого не вызывает сомнений, то это Евангелие.
[…]
Очевидно, что авторы Евангелий хотели прославить фигуру Иисуса с помощью легендарных деталей; поэтому эти легендарные детали должны быть исключены из Евангелий.
Легендарных деталей в Евангелиях не существует, если только кто-то из предрассудков и предубеждений не объявит легендарным все, что выходит за рамки обыденного и вполне сверхъестественного. Рождение и жизнь Иисуса, его смерть и воскресение действительно полны чудесных событий, которые практически сами собой разумеются, если главный герой Евангелий – Иисус – действительно Сын Божий. От этих чудесных явлений нельзя просто отмахнуться и по своей прихоти объявить их сказками. Если бы эти чудеса были неправдой, то современники Иисуса и непосредственные свидетели событий не приняли бы Евангелия как подлинные исторические записи и даже как Божье вдохновение, а протестовали бы против них и отвернулись бы от них. И никаких следов этого в истории и литературе всей христианской древности нет.
Авторы Евангелий были легковерными и наивными людьми, и поэтому их увлекли чудесные подробности.
Эти чудесные подробности либо действительно имели место, либо нет. Если бы их не было, то авторы Евангелий были бы обычными шарлатанами и обманщиками, и тогда необъяснимо, почему ради своей лжи они пошли на такие опасности, гонения и даже смерть. Но также непонятно, чтобы тысячи людей, которые своими глазами видели и наблюдали жизнь Иисуса, приняли эти бредни и небылицы так смертельно серьезно. И если эти чудеса действительно имели место, то их точная и достоверная запись – это не легковерие и не наивность, а фактическая правда […]
Писание полно чудес, а чудеса противоречат естественной науке.
Чудо выходит за рамки естественной науки, но не “вступает с ней в конфликт”. Ни одна наука не может утверждать, что всемогущий Бог, создавший всю природу, не может время от времени, по какой-то очень важной причине, например, для очевидного подтверждения откровения, совершать нечто, выходящее за рамки обычного хода природы. Например, внезапно исцелять больных через своих святых, или даже воскрешать мертвых, успокаивать бурю одним словом, или умножать хлебы. Если человек верит во всемогущего Бога, то он не может сомневаться в чудесной силе Бога.
Евангелия по-разному рассказывают о тех или иных событиях. Как же тогда они могут быть книгами, написанными по вдохновению?
Евангелия, конечно, отличаются друг от друга, но они никогда не противоречат друг другу. Разница скорее в том, что одно из них больше подчеркивает то или иное обстоятельство, чем другое; одно излагает слова Христа длиннее, другое – короче. Именно эти кажущиеся противоречия скорее доказывают, что Евангелия действительно были написаны на основе полной искренности и непосредственности, а не сговора.
Откуда я знаю, что оригинальные Евангелия дошли до нас в неизменном виде за все эти века?
Потому что с самого начала эти священные тексты хранились христианами с величайшим почтением, как священные тексты ветхозаветных евреев, переписывались с религиозным благочестием и передавались из поколения в поколение. Переписчики иногда пропускали слово или букву, но поскольку они копировали и передавали документы сразу во многих местах, ошибки было легко заметить и исправить. 5000 или около того сохранившихся древних рукописей действительно содержат тысячи незначительных отклонений (текстуальных расхождений), но они почти всегда совершенно несущественны; по сути, все они сходятся. […]
[…]
Если религия Христа истинна, то почему он до сих пор не смог завоевать мир?
Сам Христос говорил, что Его Царство будет подобно горчичному зерну, которое, начавшись с самого малого, постепенно вырастет в дерево, осеняющее весь мир. Именно это и показывает нам история: Христианство растет. Сегодня на всех континентах, в каждой стране, на каждом острове более 700 млн. человек исповедуют его приверженцев, что составляет добрую треть человечества.
То, что вера Иисуса еще не завоевала весь мир, объясняется не неадекватностью христианства, а упущениями и неадекватностью людей. Как у Христа были враги и ненавистники, так и у христианства всегда были и есть яростные противники, которые делают все возможное, чтобы помешать торжеству Христовой веры и Его Церкви. В этом им мощно помогает слепая и греховная природа самих людей.
[…]
Мораль христианства неполноценна, поскольку учит делать добро ради награды и избегать зла из страха наказания. Кант учит нас делать добро ради него самого!
Христианство не учит нас делать добро и избегать зла только ради награды и наказания. Если кто-то так рассуждает, значит, он неправильно понимает христианство. Христианская мораль учит, что добро мы делаем прежде всего из любви к Богу, а зла избегаем, потому что оно есть грех и оскорбляет Бога. Но мотивы награды и наказания тоже необходимы, потому что чистая любовь к Богу и абстрактная любовь к добродетели на практике окажут достаточно решительное и трогательное воздействие на очень немногих людей. А принимать государственные или воинские почести – это тоже низость?
Эти два понятия не исключают друг друга, а дополняют. Лучше опираться на мотивы награды и страха, чем полностью отстать в нравственной борьбе! Аморально ли родителям и государству награждать или наказывать? Кроме того, награда и наказание в загробной жизни – это тоже сверхъестественные мотивы, связанные с Богом, которые нельзя приравнивать к мотиву эгоизма; здесь опять-таки любовь к Богу – высшая степень награды, а потеря Бога – наказание: это самый благородный мотив.
А категорический императив Канта, направленный на воспитание добродетели ради абстрактной добродетели, не имеет достаточного основания и потому повисает в воздухе и не действует на серьезных людей. Никто не делает добро потому, что оно называется добром, если за этим словом не стоит реальный высший закон, божественная воля и то, что неизбежно сопутствует ей: награда и наказание.
5. Христос
Можно ли с уверенностью сказать, что Иисус жил?
С таким же успехом можно спросить: а точно ли жил Юлий Цезарь или святой Франциск Ассизский? Современных исторических воспоминаний и записей об Иисусе так много, причем не только в Евангелиях и у христианских писателей древнейших времен, но и у иудейских и языческих авторов (Иосиф Флавий, Суетоний, Тацит, Плиний), и так велико число исторических событий, связанных с Его личностью и влиянием, что сомневаться в Его существовании, как это делал полусумасшедший немец Кальтхоф, невозможно. Не только существование Иисуса несомненно, но и многие основные факты Его жизни, многие детали Его учения и Его действий можно с исторической достоверностью прочесть из сохранившихся подлинных записей, и более того, из того огромного живого движения, которое эти события, учения и действия сразу же вызвали в окружающем мире и которое, непрерывно сменяя друг друга, сохраняется как живая реальность и по сей день.
Иисус был прекрасным человеком, мудрым учителем, добросердечным другом человечества, но Он не был Богом.
Ответ прост. Значит, Он был самым мудрым и чистым, и стал бы лгать? Ведь Он действительно постоянно называл Себя Богом: Единородный Сын Божий, единосущный и равночестный Отцу, вечный всемогущий, Судья мира. “Я и Отец – одно”. (Ин. 10:30) Он постоянно приравнивает Себя к Отцу (“Отец, Сын, Дух Святой”), хотя как человек Он называет Себя меньше Отца.
На Тайной вечере, в ответ на просьбу апостола Филиппа показать ему Отца, Иисус решительно ответил: “Ужели Я столько времени с вами, и вы не знаете Меня? Филипп, кто видит Меня, тот видит и Отца” (Ин. 14:9). (Ин. 14:9). Однажды иудеи хотели побить его камнями именно за то, что он назвал себя Богом: “За доброе дело мы не побьем тебя камнями, но за богохульство, за то, что ты, будучи человек, делаешь себя Богом”. (Ин. 10:33) На торжественное требование первосвященника сказать, Сын ли Он Божий, Иисус ответил категорическим “да”, и когда первосвященник и весь иудейский синедрион возмутились и назвали это богохульством, Иисус не отказался от своего заявления ни единым словом. Он также принял торжественное приветствие Фомы: “Господь мой и Бог мой” (Ин. 20:28), хотя не мог бы оставить эти слова без ответа, если бы не знал, что Сам является истинным Богом. Он также торжественно объявляет Себя слушателем прошений к Отцу (Ин. 14:13), Он заявляет, что был прежде Авраама (Ин. 8:58) и жил с Отцом до того, как был мир (Ин. 17:5). (Иоанна 17:5) Он прощает грехи против Бога Своей властью и заявляет, что однажды станет судьей всего мира.
Тот, кто так говорит о себе, может быть только Богом, или обычным мошенником, или, возможно, полным безумцем, но Иисус не был безумцем, а был самым мудрым человеком и самым гениальным мыслителем в истории мира. И уж тем более Он не был мошенником и обманщиком, потому что Его чистый нравственный облик исключал малейший грех, не говоря уже о таком тяжком преступлении, как богохульство и самообожествление!
Если Иисус провозгласил Себя Богом и позволил людям поклоняться Ему как Богу, то этому может быть только одно объяснение: Он действительно был Богом.
Это подтверждается и чудесным исполнением в лице Иисуса ветхозаветных мессианских пророчеств, и поистине божественным великолепием Его учения и нравственным совершенством, намного превосходящим все человеческое, и многочисленными чудесами, которые Он совершал средь бела дня на глазах у широких масс и которые наблюдали Его враги, и особенно Его собственным воскресением; поразительная жизнеспособность Его творения и Его Церкви, которая на протяжении двух тысяч лет бурь, нападений, гонений и духовных перемен оставалась неизменной и стала отправной точкой новой нравственной культуры сияющей чистоты.
[…]
Сам Иисус никогда не называет Себя Богом, а только Сыном Божьим.
Эти два понятия не исключают друг друга; сам св. Иоанн в начале своего Евангелия говорит: “Слово было у Бога”. Но он также добавляет: “И Слово было Бог”. (Ин. 1:1) Иисус – Сын Божий, потому что Он – одно из трех Божественных Лиц: Отца, Сына и Святого Духа. Слово “Сын Божий”, особенно в том смысле, в каком его неоднократно использует Иисус, единородный Сын Божий, – это, исходя из вышесказанного, даже больше, чем простое слово “Бог”, которое может быть неправильно понято и объяснено в терминах языческого многобожия.
Само Евангелие говорит нам о том, что Иисус начал свою общественную деятельность в условиях сомнений и искушений.
Евангелие говорит не о сомнениях, а только о внешних искушениях, на которые Иисус пошел для нашего назидания, чтобы дать нам пример того, как надо бороться с искушениями. Именно то высочайшее спокойствие и уверенность, с которыми Он отвечает на слова искусителя, доказывает, что Иисус с самого начала полностью осознавал Свою Божественность.
Разве не Сам Иисус сказал: “Отец больше Меня” [Ин. 14:28]?
Конечно, Он так сказал, ведь Он, будучи человеком, был неизбежно меньше Отца. Слово “Я” в Его устах могло означать как Божество, так и Человечество. Как Бог, Он был равен Отцу и даже един с Ним в едином Божестве; но как человек Он был явно меньше Отца.
[…]
Как человек может быть Богом?
Только тем, что Божественная Личность принимает и человеческую природу, облекаясь в человеческую плоть и душу; но, конечно, при этом Он остается тем, кем был от вечности: Богом, Единородным, вечным, Божественным Сыном Отца. Эта двойственная природа выражается словом “Богочеловек”, или, другими словами, “Слово, ставшее плотью”.
Как конечность могла соединиться в Иисусе с бесконечностью, человеческая слабость с Божественным совершенством?
Это было бы противоречием только в том случае, если бы в Иисусе божественные и человеческие качества были слиты в одну природу и тем самым взаимно умалены. Но это не так. Напротив, Иисус остался и полностью Богом, и полностью человеком. По Своей человеческой природе Он был мал и слаб, но по Своей Божественности Он бесконечен и всемогущ. В Своем человечестве Он стал подобен нам во всех отношениях, кроме греха, но в Своей Божественности Он намного выше нас. В Своей человечности Он рождался, рос, учился, уставал, голодал, жаждал, плакал, потел, страдал, умирал, воскресал; в Своей Божественности Он был вечной неизменностью. Все это не вызывало в Нем никакого противоречия или разделения, а, напротив, чудесно дополняло друг друга.
[…]
Учение о Троице есть не что иное, как замаскированный политеизм.
[…] Политеизм полностью исключается фундаментальной доктриной христианства, согласно которой Троица относится только к божественным личностям, а не к единой божественной сущности, т.е. Бог только один. Множественность личностей никак не может быть противопоставлена единству сущности, даже если верно то, что без откровения мы не имели бы представления о том, что “личность” и “сущность” не всегда совпадают. Из того, что в нашем человеке они совпадают, не следует, что они концептуально одно и то же.
Это все равно противоречие: Бог един и Бог три.
Это было бы противоречием, если бы мы сказали: одна сущность, но три сущности; одна личность, но три личности. Но: одна сущность и три личности – это не противоречие, так же как не противоречие сказать: три человека и одна семья, или сто солдат и одна рота. Мы отождествляем не три с единым, а три Божественные личности с единым Богом. В этом нет никакого концептуального противоречия.
Первые христиане были очень доверчивы.
Первые христиане не были бездумными энтузиастами и истериками, чтобы ради пустяка, легенды бросить вызов всей господствующей языческой и иудейской общественной жизни, принять на себя строгие обязательства христианской морали, отказаться от всех удовольствий жизни и массово пойти на мученическую смерть. Мифом и легендой является не евангельская история Иисуса Христа, а те заведомо антирелигиозные теории и легенды, которые хотели бы загнать самые яркие, центральные явления мировой истории, сияющие, как солнце, в узкие рамки собственного быта.
[…]
Подозрительно, что только иудейские и христианские свидетели говорят об Иисусе и его якобы воскресении.
Большая ошибка! Действительно, Иисус жил и умер в отдаленном и незначительном уголке Римской империи, будучи частью народа, не представлявшего интереса для высокомерного римского мира. Однако личность Иисуса настолько глубоко запечатлелась в сознании современников, что римская языческая литература была вынуждена обратить на него внимание и неоднократно рассказывать о нем. Так, Суетоний кратко упоминает Христа в биографии императора Клавдия; Тацит сообщает, что Понтий Пилат приговорил его к смерти; Флегон, вольноотпущенник [освобожденный раб] императора Адриана, сообщает, что во время смерти Иисуса солнце померкло; языческий философ Цельс подробно пишет об Иисусе, нападает на его учение, но никак не оспаривает известные, выдающиеся события его жизни; Плиний Младший официально пишет императору о христианах и их учении о Христе. Римский историк еврейского происхождения Иосиф Флавий (родился около 37 г. н.э.) также неоднократно упоминает Христа.
У Иисуса и сегодня много врагов.
Конечно! Не только у Сына Божьего, но и у каждого, кто предъявляет к людям такие высокие нравственные требования, как Он, есть много врагов. Для всех служителей гордыни, самолюбования, безнравственности, для всех пленников безбожия и отрицания Бога Иисус, конечно, непопулярен. Враги Иисуса – это все те, кто живет во грехе и от греха: соблазнители, воры, обманщики народов, прелюбодеи, люди, делающие аборты, детоубийцы, пьяницы, растратчики. Его враги – это те, кто в своей собственной политической борьбе находит учение Иисуса и религиозные убеждения христианского народа неприятным препятствием. Поразительным явлением в истории человечества является и то, что зачастую именно величайшие благодетели человечества подвергаются преградам, гонениям и незаслуженной смерти.
Иисус тоже иногда ошибался: например, он считал, что конец света наступит при жизни “рода сего” (Мф. 24:34).
Это не соответствует действительности. В главе от Матфея, из которой взята цитата, переплетаются два великих пророчества Иисуса – о разрушении Иерусалима и о конце света. Действительно, поколение, которое слушало Иисуса, не умерло полностью без того, чтобы некоторые его представители не пережили разрушение Иерусалима. Что касается конца света, то можно также сказать, что поколение Христа не прейдет в духовном смысле до тех пор, пока не наступит конец света. То, как евангелист излагает эти два пророчества, делает понятным, что некоторые путают их. Но двумя стихами позже Иисус Сам говорит, что Он не хочет определять время конца света этими заявлениями, потому что только Отец знает день и час. (Мф. 24:36) Поэтому лишь поверхностно можно сказать, что Иисус “заблуждался” относительно времени наступления конца света.
Иисус отчаивался на кресте.
Иисус не отчаивался на кресте. Вопль “Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?” [Мк. 15:34] – это простой и смиренный плач, причитание, выражение душевной боли, но не отчаяния.
Также следует знать, что процитированная фраза – это даже не просто сетование, а нечто большее: это применение к Себе первой строки 21-го псалма. И этот псалом – самый красивый и выразительный мессианский псалом: пророчество об искупительных страданиях Мессии, причем в поразительных подробностях, за тысячу лет до этого события. В этом псалме предсказано, что Мессия будет убит, окружен и осмеян врагами, напоен уксусом и желчью, пронзен руками и ногами, и кости Его можно будет почти сосчитать, одежды Его разделить и бросить жребий на одежду Его [Мф. 27:35], так что известный немецкий исследователь Писания Франц Делицш говорит об этом псалме, что это подлинная история Страстей, как будто она была написана на самой Голгофе. В этом же псалме содержится пророчество о воскресении и вечной славе замученного Мессии. Поэтому, когда Иисус цитирует этот псалом, говоря о Себе на кресте, это действительно означает нечто иное, чем отчаяние!
Это ужасная мысль о том, что Бог мог искупить свою вину только кровавым и жестоким убийством Своего собственного Сына! Бог, жаждущий крови Своего Сына!
[…] Не Отец жаждал кровавой смерти Своего Сына, но Сам Сын из любви и милосердия пожелал не только снизойти к нам, но и полностью удовлетворить Божественное правосудие за наши грехи кровавой и добровольной жертвой Своего тела. Поэтому смерть Богочеловека – это не кровавая жестокость, а, напротив, величественное проявление Божественного милосердия и любви.
[…]
Христианство – это результат исторического развития. Сам Иисус был постепенно возведен на трон божественности только благодаря энтузиазму первых верующих.
Чистая фантазия! Конечно, христианство тоже претерпело определенное историческое развитие: оно все больше распространялось вовне и все яснее выражало богатое божественное содержание своих доктрин внутри себя. Но в свете истории христианство не может рассматриваться как результат развития, обусловленного лишь историческими обстоятельствами. Христианство берет свое начало в великом историческом факте: явлении, служении, личности, смерти и воскресении Иисуса Христа, без чего оно не могло бы быть объяснено никаким историческим развитием.
Предположения о том, что только слепой энтузиазм и жажда мифов первых верующих могли бы медленно сплести вокруг головы Иисуса блестящий венок божественного сыновства и что в соответствии с этим сформировался бы первоначальный, свободный от чудес и божественности текст Евангелий, настолько смелы и неуклюжи, что опровергаются всеми историческими фактами. Первые христиане не были слепыми, мифическими энтузиастами, напротив, сами апостолы изначально были очень мелочными, трезвыми, сомневающимися людьми, которые лишь с большим трудом, под воздействием солнечного света откровений и чудесных деяний, открыли глаза и приняли учение о божественности Иисуса как неизбежную и неоспоримую истину. Последователи также не верили им слепо, а только на основании свидетельств, переданных им апостолами.
Как можно представить себе, что тысячи, десятки тысяч, а вскоре и сотни тысяч людей должны были пойти на величайшие отречения, страдания, пытки и смерть, не убедившись в истинности проповеди апостолов! Неужели все они были в то время глупцами и безумцами, чтобы принять на себя тысячу мук и, наконец, мучительную смерть ни за что? […]
Что стало с народами, жившими до Христа?
Они не имели той полноты света и благодати, которую предлагает человечеству только Церковь Иисуса. Но и они могли спастись, если верили в Бога и в Спасителя, обещанного Богом, и, таким образом, эта искупительная благодать уже послужила им оправданием. Они не могли войти в Царство Небесное, пока не совершился акт спасения, и поэтому в древнем “Апостольском Символе веры” говорится, что Иисус после своей смерти “сошел во ад”, то есть появился среди душ, ожидающих спасения, чтобы открыть спасение прежде всего им. Христианство, как и искупительная смерть Иисуса, было решением свободной Божьей благодати, а не нашим правом, и у Бога должна была быть причина ждать тысячи лет, чтобы послать Спасителя; возможно, чтобы показать добровольный, свободный характер Его искупительного вмешательства и в то же время дать миру предчувствие того, до чего он опустится, если будет предоставлен самому себе без Спасителя.
Действительно ли Иисус искупил человечество? Ведь сегодня на земле еще так много греха, ненависти и войн!
Да, но именно там, где учение Иисуса не признается, не принимается и не исполняется. Христос искупил мир в той мере, в какой Он удовлетворил Божественную справедливость за наши грехи и, кроме того, научил нас условиям жизни, угодной Богу. Но Он оставил за нами право использовать плоды Его искупления для собственного блага по собственному разумению и нравственным устремлениям. Если мы этого не сделаем, то искупление действительно останется для нас бесплодным.
Там, где и насколько Иисус находит открытые двери в душах и обществе, могут быть страдания и несчастья, но они будут облагорожены и смягчены верой в Иисуса, помощью благодати и сиянием вечной надежды; грех и отчаяние не поселятся там. Ведутся ли войны? Есть ли на земле ненависть и эксплуатация? Да, там, где нет Иисуса, где Его доктрины не поняты и неверно истолкованы, там действительно бушует всякое зло. Отсюда следует, что миру предстоит еще многое сделать, чтобы стать по-настоящему христианским, а вместе с этим и жить по-настоящему великой, счастливой и сбалансированной жизнью.
[…]
Вера христианства в загробную жизнь сводит земную жизнь к бессмысленности.
Напротив, только это придает ей полное нравственное значение. Ведь именно от этой жизни зависит наша вечная судьба, длящаяся бесконечно долго. Тогда эта жизнь приобретает неслыханную важность, потому что вопрос о нашем вечном счастье или несчастье зависит от того, как мы распорядились этой жизнью: по заповедям Божьим или вопреки им.
Христианство презирает тело.
Возможно, точнее, христианство заботится прежде всего о душе, потому что действительно в миллион раз важнее, дорожим ли мы ценностями своей души, чем ценностями своего тела. Но христианство не презирает человеческое тело, как об этом постоянно твердит некомпетентная или предвзятая литература, а, напротив, считает его священным: шедевром Бога и спутником души, храмом, в котором обитает Дух Божий, как говорит апостол Павел (1 Кор. 3:16). 3:16). О том, что христианское средневековье не пренебрегало телом, свидетельствует большое развитие средневековой скульптуры и живописи, которые также почитали внешнюю форму человека и, рассматривая ее как жилище Духа, сделали предметом любовного изучения и художественного изображения.
[…]
Сегодня учение Иисуса уже не узнать.
Истинное учение Иисуса действительно нельзя узнать в путанице конфликтующих деноминаций, но его можно узнать в единой истинной Церкви, той Церкви, которую основал Христос и которую Он Сам обещал сохранить от всякого заблуждения.
6. Церковь
Нам нужна религия, но нам не нужна церковь.
Можно сказать: нам нужен автомобиль, но не колесо. Нам нужно здоровье, но нам не нужно здравоохранение. Нам нужен обед, но нам не нужен повар. Церковь нужна именно для того, чтобы проповедовать религию, чтобы регулярно управлять ее делами, чтобы совершать официальные богослужения, чтобы наставлять людей в религиозной жизни, чтобы никто не совершал во имя религии чего-то неподобающего, недостойного, суеверного или даже аморального.
Кроме того, вопрос о том, нужна ли нам Церковь, решаем не мы. Это давно решил тот, кто один имеет право решать: Сам Христос Господь наш. Ведь Он сам открыто сказал, что строит Церковь, и строит ее на Петре, и Он сам, и апостолы часто говорят о Церкви, о Царстве Божием, об организованном сообществе верующих. Поэтому тот, кто не нуждается в Церкви, выступает против Самого Христа.
Так что же такое Церковь?
Церковь – это организованная община верующих, упорядоченная Христом, которая имеет организационный характер именно потому, что в ней есть руководители и руководимые, начальники и подчиненные, согласно повелению Христа. Руководители – это те, кто по указу Христа осуществляет в Церкви власть учительства, совершения таинств и управления душами. Такое иерархическое (священническое) устройство Церкви, несомненно, является постановлением Самого Христа.
Христос говорит, что “Царство Божие внутрь вас есть” и что оно “не приходит от наблюдения” (Лк. 17:20-21).
Этим Христос исправлял распространенное вначале среди апостолов заблуждение, что мессианское царство появится в виде некоего мирского, блистательного иудейского царства с внешними силами, сверкающим оружием и знаменами победы. Иисус, напротив, подчеркивает, что Царство Божие уже здесь, среди вас и в вас; вам не нужно далеко ходить, чтобы найти его. Однако Он ни в коем случае не говорит, что Царство Божие – это некий неорганизованный, невидимый, неосязаемый внутренний образ жизни, как это пытаются объяснить некоторые, начиная с XVI века.
Так есть ли уверенность в том, что Иисус вообще основал Церковь? Неужели прямой веры в Него недостаточно?
Если мы принимаем Евангелие, то должны принять и то, что мы читаем в нем об основании Иисусом Церкви. В Евангелии четко и ясно говорится о Церкви, которую Иисус строит на Петре как на камне, а кто не слушает его, тот будет как язычник и мытарь (Мф. 16:18; 18:17). Кроме того, в Евангелии перечислены действия Иисуса, которые, даже если Иисус прямо не говорит о Церкви, подразумевают организацию религиозной общины – Церкви – с руководством, находящимся под Божественной властью.
Что же такое Церковь? Это общество христиан-католиков всего мира, видимым главой которого является преемник святого Петра. Все признаки этой Церкви исходят от Христа. Иисус доверил духовное руководство верующими Своим ученикам, чьей проповедью и таинственным служением должны пользоваться все, кто хочет спастись; иными словами, Он создал церковную организацию, в которой есть руководители и члены, церковные прелаты и подданные, священники и верующие. Поэтому не может быть никаких сомнений в том, что Иисус намеревался основать не просто школу или теорию религиозной философии, а Церковь, к которой должны принадлежать все, кто познает ее как творение Иисуса.
Церковь – это ненужное вторжение между Богом и душой. Посредник не нужен: душа должна быть напрямую связана с Богом.
Необходимо и то, и другое: прямая связь души с Богом и необходимость Церкви для установления, закрепления и правильного направления этой связи. Церковь не “вмешивается” и не отделяет душу от Бога, а наоборот: она ведет душу к Богу. Где нет Церкви, там нет и серьезной религиозности, или, по крайней мере, не той организованной, защищенной, законной религиозности, которую предписал Иисус. Тот, кто видит в Церкви помеху и препятствие, выступает против таинства Иисуса; если в глазах кого-либо Церковь “встает” между Иисусом и душами, то это вмешательство происходит по прямому указанию Самого Христа.
Сколько церквей основал Христос?
Очевидно, что Христос основал только одну Церковь. Он всегда говорит только об одной Церкви, об одном Царстве Божьем и хочет, чтобы все принадлежали к нему в полном единстве: “одно стадо и один пастырь” (Ин. 10:16). Святой Павел выводит закон единства и нерасторжимости брака из того, что брак верующих – “одно тело и один Дух; как вы и призваны в одной надежде вашего призвания. Один Господь, одна вера, одно крещение” (Еф. 4:4-5). (Еф 4:4-5). Он также подчеркивает, что в Церкви не должно быть деноминаций и разделений. “Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно и то же, и не было между вами расколов, но чтобы вы были совершенны в одном разуме и в одном рассуждении” (1 Кор 1:10). (1 Кор 1:10).
Вот почему великомученик Игнатий Антиохийский в самом начале II века говорит: “Не заблуждайтесь, братия: кто следует расколу, тот не может получить наследия Царствия Божия” (Филат. 3, 2. 3.); а святой Ириней, великомученик епископ Лионский, в середине II века: “Кто вне Церкви, тот вне истины”. А святой Августин увещевает: “Итак, возлюбленные мои, все вы держитесь единой волей за Бога, как за Отца вашего, и за Церковь, как за мать вашу” (На Пс. 88; 2, 14).
Поэтому не может быть и речи о том, чтобы примирить доктрину “множественной церкви” – группы деноминаций, глубоко отличающихся друг от друга по всем существенным признакам: учению, организации, устремлениям, – с принципами Иисуса и ранней Церкви.
Церковь: собрание христиан, верующих в Иисуса. Таким образом, речь идет не только о той или иной конкретной церкви. Все деноминации равны перед Богом.
Огромная ошибка! Церковь, рукоположенная Христом, – это не просто собирательное название всех деноминаций верующих в Иисуса, а только члены Церкви, построенной Иисусом: те, кто стоит на каменном фундаменте, на котором Иисус построил Свою Церковь; кто следует за Пастырем, которому Иисус доверил управление всем Своим стадом. Остальные могут стоять вне Церкви, заблуждаясь по доброй воле, и даже могут спастись по этой доброй воле, но они не на правильном пути и не являются членами Церкви Иисуса.
Так являются ли восточные православные или протестанты не членами Церкви Иисуса?
Они могут быть членами “по духу”, т.е. если они добросовестно заблуждаются, но в глубине души хотят во что бы то ни стало принадлежать к истинной Церкви Иисуса, то они также принадлежат к истинной Церкви по духу и бессознательно, но не официально и не явно. Истинной Церковью Иисуса является только Католическая Церковь.
[…]
Как узнать, какая из многочисленных христианских церквей является истинной, законной, единой Церковью, основанной Христом?
По тому, какая из этих церквей отвечает всем признакам христианского положения: единству, святости, универсальности и апостольству. Эти признаки в полной мере, как в отдельности, так и в совокупности, выполняются только в Святой Римско-Католической Матери-Церкви. В других конфессиях нет ни полного единства, ни институциональной святости жизни, ни универсальности, ни, главное, законного происхождения от Апостольской Церкви, ни совершенного согласия с Апостольским Престолом, Престолом Святого Петра, который существует и поныне.
[…]
На каком основании Папу называют преемником Петра? Разве святой Петр оставил свою особую юрисдикцию епископу Рима?
Св. Петр действительно умер как римский епископ: сегодня серьезные историки уже не спорят с этим. Легитимный епископ Рима является законным преемником апостола Петра, а значит, и наследником его особой юрисдикции. Ибо, как Христос, Господь наш, задумал, чтобы Церковь и все Его дело длились не несколько лет или десятилетий, а вечно: “до скончания мира”, как Он Сам говорит, так и Он установил ее устав, т.е. центральное церковное управление, должность Петра как главного апостола, навечно. Таким образом, не святой Петр завещал папскую власть своим преемникам, а Сам Иисус, поручив святому Петру главное руководство Своей Церковью, и, как сама Церковь и ее важнейшая система управления, Он также постановил, что это первенство должно быть вечным.
Есть ли доказательства того, что Петр жил и умер в Риме?
Свидетельств тому предостаточно, и даже серьезные протестантские историки сегодня вынуждены склониться перед этим историческим фактом. Сам святой Петр в конце своего первого послания (5:13) явно намекает, что пишет из Рима (“Вавилона”), центра язычества того времени. Ясное свидетельство о пребывании Петра в Риме дают Климент Римский (ум. 97), Игнатий Антиохийский (ум. 107), Дионисий Коринфский (ум. ок. 170), Иреней (ум. 202) и другие. В этом никогда не было сомнений у писателей древней церкви, и это признают сейчас все серьезные протестантские историки.
Учения о папстве нет в Библии.
Она там точно есть, и еще как! Конечно, не в виде слова “папство”; ведь и слова “Троица” в ней нет. Но по своей сути, по своему концептуальному содержанию она там совершенно четко присутствует. Это слова Иисуса о том, что Он ясно повелел строить Свою Церковь на Петре как на камне, и что это будет условием прочности Церкви, благодаря которому “врата ада не одолеют ее”. В Писании прямо говорится, что Иисус дает Петру, первоверховному апостолу, ключи от Царства Небесного, т.е. от Церкви, что, очевидно, означает, что он делает его верховным правителем, законодателем и руководителем Церкви. То, что Петр связывает или отменяет на земле, Бог также связывает или отменяет на небе. Можно ли найти в Библии более четкое выражение полноты церковной государственной власти Папы? […] Тот, кто говорит, что папства нет в Библии, говорит неправильно. С таким же успехом можно сказать, что в Библии нет самого учения о Троице.
Во всяком случае, то, что Лютер и Кальвин были богоизбранными реформаторами и что их учения заслуживают доверия, в Библии не написано. На каком же основании тогда те, кто “верит только тому, что написано в Библии”, так считают?
Все апостолы были равного ранга, и сам св. Павел говорит, что он решительно выступал против Петра.
Павел действительно желал от Петра большей последовательности в вопросе об освобождении крещеных евреев от Закона Моисеева и порицал действия Петра в этом практическом или методологическом вопросе. Однако это ни в коем случае не означает, что он не признавал его высшей юрисдикции. Можно критиковать чью-то государственную процедуру, даже яростно, но это не является ни революцией, ни отрицанием верховенства в принципе. О том, что апостолы не были равны, а признавали Петра своим главой, говорит тот факт, что в Писании Петр всегда упоминается особо, и именно Петр торжественно провозглашает решение первого так называемого Апостольского собора (Деян. 15:28).
[…]
Почему же восточные православные не признают Римского епископа Папой?
Потому что они ослеплены духом неравенства и страстью к соперничеству. Потому что их политические амбиции не позволили бы им, жителям Константинополя, жителям столицы империи, Церкви Востока, которая всегда считала себя выше других, подчиниться тогдашнему политически ничтожному епископу Рима. Они заблуждались, полагая, что верховное управление Церковью может быть лишь функцией неких политических сил, и подчинялись духу политического соперничества и честолюбия, а не духу кротости и смирения.
Было ли это противостояние между Востоком и Западом очевидным с самого начала?
В некоторых внешних аспектах, например, в ритуальной практике, – да, но не в вере и церковной дисциплине. На протяжении многих веков сами восточные люди признавали верховенство римского епископа. Уже один из первых пап, Климент Римский (ум. 97 г. н.э.), в полной мере ощущал свое превосходство над коринфскими верующими; так же поступил и папа Виктор I в споре о том, как праздновать Пасху. Первый Вселенский собор (Никея 325 г.) проходил под председательством легатов папы, которые – епископ и три рядовых священника – подписывали концилиарные декларации в первую очередь, а значит, раньше всех остальных епископов. На Халкидонском соборе (451 г.) после прочтения послания папы Льва I отцы собора, почти все греки и восточные люди, вскочили со своих мест, воскликнули: “Во Льве Петр сказал!” и подчинились папе.
И так продолжалось до IX века, когда императорская прихоть поставила на Константинопольскую епископию честолюбивого светского чиновника, талантливого, но богословски невежественного и беспринципного Фотия, который, руководствуясь чисто политическими страстями, объявил об отделении от Рима. Отделение было отменено, но через два столетия столь же страстный и амбициозный константинопольский епископ Михаил Церуларий вновь привел Восток к отделению.
Это, конечно, было не исполнением Христова повеления, а заражением Церкви политическими страстями. С этого времени возбуждение на Востоке против Рима было настолько безудержным, что, если не считать кратковременной попытки унии (Флоренция, 1439 г.), раскол укоренился в душах восточных людей.
Почему же тогда протестанты не признают Папу Римского?
Потому что Мартин Лютер хотел защитить свои собственные заблуждения от папской власти и пошел на революцию. Он хотел произвести подрывную деятельность в Церкви и поэтому неизбежно столкнулся с папской властью, которая стояла на страже единства. К антипапизму и расколу Мартина Лютера привели не евангелические аргументы, а его жесткая приверженность собственному, индивидуальному толкованию Писания. То же самое можно сказать и о других реформаторах, которые справедливо видели в папе хранителя церковного единства и законности и, желая вытеснить это единство и законность с дороги, развернули ожесточенную борьбу против символа и хранителя единства – папства.
Если мне придется выбирать между Церковью Христа и Церковью Папы, я предпочту Церковь Христа.
Проблема лишь в том, что выбрать между ними невозможно, поскольку они – одно и то же. Папство рукоположено Христом, в этом нет никаких сомнений. […] Интересно, как с помощью таких дешевых лозунгов можно успокоить простодушных людей! Этим несчастным заблуждающимся людям, конечно, не приходит в голову, что они могут предпочесть немного изменить свои умные рассуждения, например, так: если мне придется выбирать между истинной Церковью Христа, построенной на святом Петре, и Церковью Мартина Лютера или Джона Кальвина, то я действительно предпочту Церковь Христа! Но ведь так оно и есть на самом деле. Здесь – Церковь Христова, которую Господь Сам построил на Петре (Мф. 16:18-19), а там – человеческие церкви, произвольно собранные людьми в XVI веке.
Истинный христианин преклоняется только перед Божественным авторитетом, а католики – перед человеческим.
Истинный христианин склоняется только перед Божественной властью, а католики – перед человеческой. Ведь и католики преклоняются только перед единым истинным Богом, как высшим и верховным авторитетом, но ради Бога и по Божьему приказу они преклоняются перед человеческими авторитетами, поставленными Богом для руководства верующими. Является ли это идолопоклонством? Разве в жизни государства или армии не бывает так, что повиноваться нужно не только самому главе государства, но и всем тем, кто является законным участником и представителем верховной власти: […]? Иначе верно ли, что протестанты склоняются только перед божественным авторитетом в вопросах религии и конфессии? Разве их епископ или община не являются в их глазах также верховной властью? И тем более Мартин Лютер и традиция реформаторов? Ведь некоторые протестантские доктрины так упорно держатся только потому, что так учили Лютер или Кальвин, даже если сами они в них почти не верят (например, предопределение). Более того, они даже без слов приняли многие христианские традиции, которых нет в Писании: крещение младенцев, соблюдение воскресенья вместо субботы, соблюдение некоторых праздников, порядок и текст Писания, о которых непосредственно может свидетельствовать только традиция католической церкви. Почему же мы должны обвинять других в том, что сами практикуем, причем в некоторых случаях очень правильно и мудро?
Ведь мы знаем, что сама Библия является Библией и Словом Божиим только на основании авторитета Церкви!
Устное предание ненадежно.
Мы, католики, не склоняемся к “устному преданию”; это вводящее в заблуждение слово могло быть придумано только по ложному умыслу. Христианское предание – это официальное, древнее учение Церкви, а не “устное предание”, или слухи, как хотят представить легковерные некоторые отсталые дебоширы.
Христос умер за всех, а не только за членов одной Церкви.
Христос умер за всех, но именно поэтому Он хочет, чтобы все принадлежали к той Церкви, через которую Он завещал нам плоды Своей искупительной смерти как средство спасения. Спастись могут все, но для этого они должны присоединиться к истинной Церкви: так повелел Сам Иисус. Вне Церкви могут спастись только те, кто не принадлежит к ней по доброй воле и непобедимому заблуждению.
Православная Церковь также имеет апостольское происхождение.
В определенной степени, несомненно, поскольку апостолы обращали людей и основывали церкви в основном на Востоке. Однако здесь речь идет не просто о материально-историческом происхождении: можно ли исторически проследить, что христианство здесь или там восходит к основанию апостолов, а о формально-юридической апостоличности. Другими словами, сохранила ли та или иная христианская группа органическое единство с апостольским церковным управлением, рукоположенным Христом, видимым главой которого является Петр, также по повелению Христа, и его преемники на Римском престоле. Если в какой-либо церкви правовая связь с Петром разорвана, то она уже не является апостольской, и апостольская преемственность нарушена. Именно поэтому, например, Англиканская церковь больше не является апостольской, хотя англиканский архиепископ Кентерберийский действительно является преемником епископа, который в свое время был послан папой Григорием Великим для обращения Британских островов.
[…]
Папы также могут ошибаться и грешить; история полна грехов пап.
В данном возражении путаются две вещи: непогрешимость и безупречность. Никто не говорит, что папы не могут грешить, и что они не грешат на протяжении всей истории, иногда серьезно. Другое дело – индивидуальная безупречность, и совсем другое – официальная непогрешимость. Мы говорим “официальная”, потому что папа непогрешим в своих личных мнениях; он непогрешим только тогда, когда, будучи главой всей Церкви, официально и торжественно (ex cathedra) провозглашает, что нечто принадлежит к достоянию христианской веры. Эта непогрешимость Папы является логическим следствием непогрешимости Церкви, торжественно провозглашенной Иисусом, когда Он требует послушания Церкви под страхом вечного проклятия, говоря: “А если не послушает Церкви, то да будет он тебе, как язычник и мытарь”. (публичный грешник; Мф. 18:17).
[…]
Папство возникло только через несколько столетий после Христа, и то на основе политических амбиций. До этого момента отдельные церкви были равны.
Полная историческая ошибка. Епископ Рима действительно с самого начала был признан главой и хранителем всей Церкви другими церквями или церковными центрами. Еще папа Климент Римский в конце I в. написал назидательное послание к коринфским верующим. Игнатий Антиохийский (ум. 107-110 гг.) называет Римскую Церковь “главой сообщества любви”, а папа Виктор VI (ок. 191 г.) под страхом отлучения обязывает общины Азии следовать его указаниям при установлении времени празднования Пасхи. Св. Иреней, около 180 г., заявляет, что епископ Рима является авторитетным епископом для всей Матери-Церкви, поскольку он преемник св. Петра, и перечисляет имена первых 13 пап. Свидетельство этого раннехристианского очевидца, восточного по происхождению, стоит того, чтобы привести его слово в слово. Иреней пишет о Римской Церкви: “С этой Церковью, в силу ее первенства, должна быть соединена вся Церковь, то есть все верные, где бы они ни жили, ибо в этой Церкви древние сохранили предание, переданное от апостолов”. (Adv. haer, III. 3, 2.) Тертуллиан, примкнувший к ереси монтанистов, с презрением пишет о папе Каликсте, что он приписывает себе власть над всей Церковью, которую Господь Христос передал только лично апостолу Петру. Это еще один признак того, что уже тогда, ближе к 200 году, католики считали епископа Рима полным преемником апостола Петра. В 251 году епископ Карфагена Киприан подробно и красноречиво превозносит власть епископа Рима над всей Церковью, что тем более знаменательно, что он сам спорил с папой по некоторым вопросам. Сначала он объясняет, что хотя Христос поставил несколько апостолов, но верховную власть управления Церковью передал Петру, а затем продолжает: “Остался ли в вере хоть один человек, который не придерживается этого единства Церкви? Может ли тот, кто противится и сопротивляется Церкви, верить, что он сам является ее членом?” Далее он называет Римскую Церковь “кафедрой Петра” и “ведущей Церковью”. В то же время все, даже еретики или низложенные епископы, постоянно апеллируют к Риму, ищут и принимают решения римских епископов. Как же можно с чистой совестью утверждать, что римский папский престол был учрежден лишь спустя столетия после Христа?
Таким образом, верховенство Святого Престола в Риме было основано не на политических амбициях, а, как утверждают те же древние свидетели, на вере в то, что сам Иисус назначил Петра, а вместе с ним и законных преемников Петра верховными руководителями Церкви.
В Церкви апостолов нет и следа священнической власти.
Век и деятельность апостолов полны сознания и осуществления иерархической власти. Они действуют, учат и управляют так, как будто получили эту власть не от себя, а от Христа и Бога. “Кто слушает вас, слушает Меня; а кто пренебрегает вами, пренебрегает Мною” (Лк. 10:16). Павел говорит: “Да будет анафема тому, кто, хотя бы и ангел с неба, проповедует иное Евангелие, нежели то, которое проповедовали они, апостолы” (Гал. 1:8). Они ссылаются на посланничество Христа (Рим. 1:1.5; 15:18.19; 1 Фес. 2:13; 2 Фес. 1:8; 3:14). Они дают повеления Церкви (Деян. 15:28; 16:4; 1 Кор. 11:2.34; 5:3; 1 Тим. 1:19). Эту же власть они вверяют рукополагаемым ими епископам. Поэтому нельзя утверждать, что вначале в Церкви не было иерархии и священнического верховенства.
По крайней мере, в апостольской Церкви нет никаких следов папской власти, главенства Петра.
Но как много в ней всего! Евангелисты и писания апостолов постоянно упоминают Петра первым (“Петр и те, кто с ним”, “Петр и одиннадцать”, “Петр и другие апостолы”, а однажды даже “Петр и апостолы” Мк. 1:36; […]; Деян. 2:14.37; 5:29). Петр всегда председательствует и говорит от имени остальных […], именно он принимает постановления (15), посещает и утверждает общины (Деян. 9:32 и след.).
[…]
По крайней мере, в апостольской Церкви нет никаких следов папской власти, главенства Петра.
В вопросах веры и нравственности – конечно; именно поэтому св. Павел говорит, что Церковь – “столп и основание истины” (1 Тим 3:15).
Уже ранняя Церковь исповедовала это, по словам епископа св. Киприана, сказав: “Не может иметь Бога Отцом тот, кто не имеет Церковь матерью”.
Все это относится к апостолам, но не к сегодняшним священникам.
Христос прямо учредил Свою Церковь на все времена ([…]; Мф. 28:20; 13:39; Ин. 14:16; 1 Кор. 11:26), а значит, и ее организационные формы. Мы читаем, что апостолы сами рукополагали преемников, например, святой Павел рукоположил Тита и Тимофея и повелел им рукополагать других в преемники и помощники в апостольском служении (Деян. 14:23; […]; Тит. 1:6; 2:15). То же самое пишет об апостолах Климент Римский (Первое послание к Коринфянам 42 и 44).
Таким образом, вопрос лишь в том, кто является законными преемниками апостолов, которые в непрерывной преемственности могут передавать от них рукоположение и миссию. Не подлежит сомнению, что католическое духовенство основано на апостольской преемственности, которая отсутствует там, где, по их собственному признанию, народ избирает, а епископы, не имеющие апостольской преемственности, “назначают” пастырей.
Так можно ли следовать ошибочной вере и при этом спастись и даже стать мучеником и святым?
Да, это возможно. Даже среди нехристиан, надо полагать, многие получают милость, духовно ища путь истины и оставаясь в нехристианской религии только в силу добросовестного заблуждения. Действие благодати шире, чем действие Церкви. Церковь, по таинству Христову, является обычным хранителем приобретения и взращивания Божественной благодати и обладает для этого особыми и богатыми средствами, но это не означает, что поток благодати вообще не течет вне Церкви. Таким образом, эти два положения не являются взаимоисключающими: католическая Церковь является истинной Церковью Христовой, и в то же время те, кто находится вне Церкви, могут быть спасены необычным образом Церковью, к которой они принадлежат по духу и бессознательно.
Имеет ли тогда значение, к какой деноминации принадлежит человек?
Неверный вывод! Это имеет значение! Если человек признает истинную Церковь, но не следует ей, то он тяжко согрешил против Святого Духа, и если он не раскается и не искупит этот грех, то он вообще не может быть спасен. Ведь принадлежность к Церкви – это строжайшая заповедь Иисуса, материальное условие обретения спасения. “А если кто не послушает церкви, – говорит Иисус (Мф. 18:17), – тот да будет тебе, как язычник и мытарь”. Это значит: кто не уверует, несмотря на проповедь священников Церкви, тот будет проклят, говорит Иисус (Мк. 16:16). Неподчинение Церкви свободно от греха только в том случае, если оно является следствием непобедимого и добросовестного заблуждения, т.е. если человек не знает или не подозревает, что ему следует присоединиться к Католической Церкви. Именно это и означает раннехристианское слово: “единственно спасительная Церковь”.
[…]
Римская церковь всегда была помехой прогрессу.
Напротив, на протяжении двух тысяч лет католическая церковь была инициатором или стимулятором всего достойного прогресса.
Кто отменил рабство? Кто возвел женщину, ребенка, рабочего в достоинство человека? Кто цивилизовал народы Европы? Кто научил дикие орды, хлынувшие сюда в период миграции, оседать, заниматься земледелием, ремеслами, жить мирно и цивилизованно? Кто освятил отношения между мужчиной и женщиной в христианском браке и тем самым дал прочную и надежную нравственную основу для воспитания детей? Именно католическая церковь создала народное образование, народное просвещение, все виды школ – от начальных до средних и университетов; почти все знаменитые университеты, существующие и поныне, были основаны церковью. Церковь создала науку и культуру, обеспечила расцвет искусства в византийском, романском, готическом, ренессансном, барочном и современном стилях. Именно католическая церковь создала заботу о бедных и больных, основала первые больницы, богадельни, сиротские приюты, обеспечила регулярный уход за слепыми и глухонемыми. Католическая церковь заложила основы социального обеспечения, равенства людей перед законом, защиты прав трудящихся (Лев XIII: Rerum novarum, Пий XI: Quadragesimo anno) – В мире нет другой организации или конфессии, которая внесла бы такой большой вклад в культуру и прогресс, как католическая церковь. Тот, кто называет католическую церковь препятствием на пути прогресса, с таким же успехом мог бы назвать сияющее на небе солнце распространителем тьмы.
Церковь осудила эпохальные открытия Галилея.
Даже если бы это было правдой и церковь была не права, это был бы один случай из миллиона культурных достижений. Одна ошибка среди миллиона заслуг. Но дело не в том, что Церковь осудила открытия Галилея.
Она возражает лишь против легкомысленного и излишнего провозглашения Галилеем своих открытий в тоне, который как бы противопоставляет его Священному Писанию. Доводы Галилея о движении Земли действительно были неубедительны, и истинным первооткрывателем вращения Земли был не он сам, а польский каноник Коперник. То, что Галилея “сожгли” или держали в жестокой тюрьме в Риме, – такая же антиисторическая выдумка, как и то, что он сказал бы, топнув ногой перед своими церковными судьями: “И все-таки земля движется!”. Все это – антиклерикальные выдумки, басни свободомыслящих. Галилей жил и умер глубоко верующим католиком, и лучшими его друзьями были священники и иезуиты. Но он, безусловно, был неправ, когда ставил свои астрономические взгляды в противоречие с Писанием. В этом не было необходимости, поскольку вращение Земли вокруг Солнца лишь внешне противоречит Писанию. Коперник этого не сделал, и Церковь не предприняла против него никаких действий. Церковь хотела защищать от Галилея не устаревшие физические воззрения, а авторитет Священного Писания.
Церковь защищает себя от истины, помещая в Индекс книги, которые ей не нравятся.
Церковь включает в Индекс книги, противные Богу, аморальные или опасные для истинной веры, не потому, что боится истины (в этом отношении ей нечего бояться!), а потому, что хочет защитить ничего не подозревающих верующих от духовной отравы. Разве государство не вводит цензуру в важных случаях? […]
Иногда, более того, Церковь включает в число запрещенных сочинений труды католических священников и даже епископов; не потому, что они богохульны или аморальны, а потому, что они впали в какое-то заблуждение, или потому, что они написаны в таком стиле, с такими аргументами и в такой группировке, что могут быть опасны в определенную эпоху.
Собственность – это кража.
Несправедливо приобретенная собственность действительно является кражей, но справедливо приобретенная собственность является кражей только в том случае, если происходит путаница в терминах.
Без права собственности люди не ценили бы ничего, не стремились бы с истинным усердием к увеличению национального и семейного богатства, не работали бы с удовольствием и любовью; без права собственности лентяй, пьяница, невежда и беспечный человек имел бы столько же прав на средства к существованию, сколько и трудолюбивый, стремящийся, аккуратный. Поэтому право собственности существует везде, даже у примитивных коренных народов, и даже слишком социалистическая Советская Россия была вынуждена во многом восстановить собственность. Обязанность государства и общества состоит лишь в том, чтобы не допустить слишком легкого приобретения богатства, а тем более бессовестной эксплуатации других людей, и обеспечить достойную жизнь всем честным, трудолюбивым людям.
Протестантизм стоит на фундаменте Священного Писания.
Да, он исповедует принятие только того, что содержится в Писании. Такое трепетное отношение к Писанию само по себе является очень красивой и симпатичной его чертой. Жаль, что в то же время она сильно расходится с Писанием по существенным вопросам.
1. Главным образом в своей основе: расколе. Согласно Писанию, Церковь едина и целостна, в ней не должно быть расколов (1 Кор 1:10). Иисус ничего не подчеркивал так категорично, как единство Своей Церкви и дух любви и послушания, на котором это единство должно основываться, “да будут все едино” [Ин. 17:11], “совершенные в одном” [Ин. 17:23], […]: об этом Он говорил даже при прощании, на Тайной Вечере. В качестве законного основания единства Он установил власть Церкви для управления душами: Он назначил Петра видимым главой Церкви, каменным основанием, которому дал “ключи Царства Небесного”, которому доверил пастырское попечение о всем Своем стаде, овцах и агнцах (Мф. 16:17 и след., Ин. 21:15-17), Все это протестантизм просто вытесняет или пытается лишить слово Писания его простого и ясного смысла путем вынужденных объяснений.
2. Кроме того, Господь доверил передачу и достоверное толкование учения Иисуса живой Церкви, апостолам и их законным преемникам (Мк. 16:15 и след.).
Поэтому то, во что мы должны верить, мы должны прежде всего узнавать от магистериума живой и законной Церкви. Напротив, протестантские новаторы учили, и их пасторы до сих пор учат, что единственным источником нашей веры является Писание. Поэтому, апеллируя к Писанию, они выступают против самих таинств Писания. Иисус не только нигде не говорит, что мы должны верить только Писанию, но в только что процитированных отрывках утверждает обратное. Более того, сам принцип, согласно которому мы должны верить только тому, что написано в Писании, также нигде не встречается в Писании. Таким образом, утверждение о том, что истинно только то, что в Писании, является противоречием, поскольку сам этот принцип в Писании отсутствует.
3. Но протестантизм противоречит Писанию и по целому ряду других пунктов. Вот только один из них: Писание часто и очень категорично учит, что для спасения недостаточно веры, но необходимы добрые дела, а лидеры протестантизма постоянно учат, что это не так: что для спасения достаточно веры, а добрые дела бесполезны. Согласно Лютеру и Кальвину, человек вообще не имеет свободы воли, а безошибочно и неисправимо делает то, к чему его ведут греховные или негреховные наклонности, и только благодать Божья спасает, но только тех, кого Бог предопределил к этому без их собственной свободы. Напротив, Писание постоянно повторяет, что, помимо помощи благодати, от свободной воли человека зависит, будет ли он соблюдать или не соблюдать заповеди Божии, и на основании этого получит вечную награду или вечное наказание в соответствии со своими заслугами.
Точно так же Господь Иисус в самых ясных словах Писания учит о реальности Своего реального Присутствия в Пресвятом Таинстве, а протестанты просто не принимают этого. Согласно Писанию, Иисус передал Своим апостолам власть прощать грехи, а протестанты отрицают эту власть в Церкви. Наконец, в Писании Иисус обещал Церкви вечное, нетленное выживание (Мф. 28:20), а реформаторы говорят, что не только люди Церкви, но и сама Церковь как учение и институт радикально испортились. Это действительно серьезные противоречия между принципами раскола и Писанием.
Нужно верить только в то, что написано в Писании.
Если это так, то вокруг доктрин новаторов веры возникают большие проблемы, поскольку, как мы уже объясняли, сами эти многократно повторяющиеся доктрины не находятся в Писании!
Но в Писании нет и того, что такое Писание и какие книги к нему относятся.
Нет в Писании и того, что следует слушать так называемых реформаторов и что они правы.
Не сказано в Писании и о том, что католическая церковь неправильна и нелегитимна.
В Писании также не сказано, что существует только два таинства. Также в Писании не сказано, что у человека нет свободы воли творить добро.
Итак, основные протестантские доктрины не содержатся в Писании.
Католическая церковь ввела много того, чего нет в Писании.
И это правильно, потому что Христос передал ей власть развязывать и связывать, то есть право законодательства и духовного управления верующими.
Но не привнесли ли и новаторы много того, чего нет в Писании? Где здесь упоминание о конвентах, синодальных постановлениях, протестантских церквях и церковных хиротониях, сектах, церковных законах […]? Где говорится о соблюдении воскресенья вместо субботы, о разрешении крестить детей, о протестантской конфирмации, о больших протестантских собраниях? Новые религии также были вынуждены многое ввести для поддержания порядка и дисциплины. Разве только древняя, христианская, католическая церковь не может этого делать? Той, которая была вынуждена поступать так не только в силу необходимости и здравого смысла, но и по прямому указанию Христа?
Протестантизм имел и множество положительных последствий.
Да, несомненно, ибо страшное разрушение, пришедшее вслед за ним, заставило католическую церковь провести активную внутреннюю реформу самой себя. Это было сделано, главным образом, благодаря Тридентскому собору, а также действиям и деятельности ордена иезуитов. Это произошло бы и без раскола, но не так быстро. В этой степени, косвенно, протестантизм имел много вредных последствий, но были у него и хорошие результаты. Однако можно ли радоваться пожару, потому что после него на месте бедных домов появляются более прочные, с черепичными крышами? Можем ли мы радоваться эпидемии, потому что после нее люди стали лучше соблюдать меры предосторожности? Опустошениям войны, потому что после нее мы крепче охраняем свои границы?
В протестантах есть много хорошего, много глубокой веры, искреннего благочестия, отзывчивой любви. Отрицать это было бы несправедливо. Но то, что действительно хорошо и прекрасно в них, есть и у нас, и они тоже черпают из общего католического наследия. Но разрушать единство, разжигать и усиливать ненависть, отрывать сотни миллионов людей от благодатных средств истинной Церкви – это страшное зло и беда!
Реформаторы XVI века могли во многом ошибаться, но они были правы в том, что аппарат католической церкви был полон человеческих изобретений. Реформация действительно была необходима.
Это совершенно верное утверждение в обеих частях. Католическая церковь того времени нуждалась в реформе, но не в доктринах, не в уставе, не в обрядах, а в нравах народа, в поведении курии, прелатов, монашеских орденов и мирян. Но желаемая реформа могла быть осуществлена законными средствами, без подрыва, а тем более без подрыва таинств Христовых, устава Церкви, учрежденной Христом. Трагическая ошибка новаторов заключалась в том, что они выплеснули ребенка вместе с водой: нападая на злоупотребления, они нападали на христианское учение и саму церковную конституцию. Эта ужасная ошибка с тех пор была признана многими ведущими протестантами, но до сих пор не было предпринято ни одной серьезной попытки радикальной реформы. Совершенно верно и то, что в институтах, обычаях, законах, богослужении и дисциплине Католической церкви много человеческих элементов и церковной инициативы. Но разве это проблема? Разве Господь Иисус не вверил Церкви власть ключей, то есть законодательную власть, чтобы осуществлять ее? Чтобы “развязывать и связывать”? Иными словами, издавать законы, учреждать институты, организовывать свое богослужение, церковную дисциплину и общественную жизнь?
То, что Церковь ввела многие вещи, не являющиеся прямыми таинствами Христа, например, монашескую жизнь, безбрачие, внешние обряды Таинства Алтаря (“Мессу”), индульгенции, посты, праздники, церемонии, препятствия к браку и т.п., было бы ошибкой только в том случае, если бы в этих установлениях Церковь выступала против таинств Христа, а не вводила их в духе таковых и для улучшения духовной жизни верующих.
То, что нечто является прямым церковным таинством, не означает, что это неправильно и антихристиански, о чем постоянно твердили реформаторы. Ведь государства постоянно совершенствуют и расширяют свои законы, учреждения и порядки, и все же нельзя сказать, что они этим отрицают или фальсифицируют свои древние конституции!
Вопрос об истине не может быть решен авторитетным словом. Важно не слово Папы, а слово совести: “Все испытывайте, все держите, что хорошо” (1 Фес. 5:21).
Именно так, мы должны все исследовать: соответствует ли оно таинствам Христа, Господа нашего, и не в последнюю очередь тому, что установило верховную власть в Церкви. Иными словами, мы не должны слушать, какое бы новое учение ни появилось, какого бы самозваного церковного реформатора или новатора веры мы ни искали, но должны исследовать, соответствует ли оно правилу истины и веры, которое начертали для нас Христос и апостолы. Именно поэтому св. апостол Павел говорит в другом месте: “Если же мы или Ангел с неба проповедуем вам иное Евангелие, кроме того, которое мы проповедовали вам, да будет анафема” (Гал 1:8). Таким образом, не может быть и речи о том, чтобы в Царстве Христа какой-либо любитель или даже профессор университета мог на основании собственных представлений или личных предпочтений определять догматы веры, которые могут противоречить авторитету Церкви. Разве важно не слово Папы, а слово совести? Да, но если совесть, согласующаяся с принципами Христа, велит нам подчиниться слову Папы, то слово Папы – это тоже слово совести.

This text is in released under the Creative Commons Zero License. The original author died in 1939, therefore the original Hungarian text is in the public domain.